БЫТИЕ КАК ПРОБЛЕМА ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКИ. «ОНТОС», «ГНОСИС», «ЛОГОС». Науменко Л.К

Доклад на Ильенковских чтениях

12 апреля 2012 г.         <1>                                         Науменко Л.К.<2>

БЫТИЕ КАК ПРОБЛЕМА ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКИ.

«ОНТОС», «ГНОСИС», «ЛОГОС».

Я намерен предъявить здесь доказательство теоремы о тождестве мышления и бытия.

Еще одно.

Для начала напомню известную шутку Канта: мысль о ста талерах в моем кармане и наличие этих талеров в кармане не одно и то же. Я готов тысячу раз извиниться перед тенью немецкого гения, но вынужден сказать, что его аргумент – детский. Я назвал это шуткой, потому что Кант, конечно, прекрасно понимает, что бытие – это не талеры, а мышление – не пустой карман, в который можно положить всякую чепуху. Тем не менее, он имеет в виду конечно бытие в мысли и бытие вне мысли. Попробовал бы он вообразить пустую мысль – мысль ни о чем. «Пустая мысль» то же самое, что и «пустое пространство» Ньютона – миф, т.е. «парадигма» эпохи. Но примем его условия.

Во-первых, талеры в моем кармане – это представление, воображение, фантазия, но вовсе не мысль;

Во-вторых, здесь два представления, а не одно: о талерах и о кармане. А мысль есть обнаружение необходимости бытия чего либо, то здесь две необходимости: необходимость бытия талеров и необходимость их бытия в кармане. И соединить их не просто. Талеры не обязательно должны быть в кармане господина профессора, но в чьем-то кармане они обязательно должны быть;

И в-третьих, мысль о необходимости их нахождения в моем кармане как раз и предполагает тождество мышления и бытия, что знает любой охотник за «бабками». Две необходимости он сумеет соединить, предметно доказав тождество мышления и бытия. Так (7) что практика действительно критерий истины. Все это означает, что содержание предмета и содержание мысли о нем — одно и то же. Это необходимость.

Необходимость – это предмет, «пережженный мыслью» (Герцен). Он приведен мыслью к его собственному основанию, а не к субъекту. Поэтому  отношение мысли к предмету должно быть понято как «отношение предмета к самому себе» (Ильенков). В этом же замысел и «Онтогносеологии» Лифшица. Вопрос в том, как это отношение объекта к самому себе оказывается отношением субъекта к объекту. Или, словами И. Пригожина: «Природу необходимо описать так, чтобы было понятно само существование человека». На языке философии это задача понять тождество мышления и бытия, а на языке космологии – «антропный принцип».

Вот об этом и пойдет речь.

1. Все предметное поле философии исчерпывающе и точно перекрывается тремя категориями: «онтос», «гносис», «логос». Они же и межевые камни.

Онтология – учение о сущем. Гносеология – учение о познании. Логика – учение о мышлении. Или: теория бытия, теория познания, теория мышления.

Так принято считать.

2. На этом основании можно подумать, что философия есть наука обо всем, что есть – и о звездах, и о числах, и о болезнях, и о надеждах – и о вещах, и об идеях, и об идеалах. Обо всем вообще и ни о чем в частности.

Могут предположить иное деление: учение о том, что есть и учение о том, что должно быть. Т.е. о сущем и о ценностях. Однако думается, что ценность размещается в сфере разума и учение о ценностях есть учение о логике практического разума.

Опять-таки получается, что в предмет философии входит все: и то, что имеем, и то, что мы хотели бы иметь.

Однако это иллюзия. В предметное поле философии входит не все бытие, а бытие как проблема, познание как проблема, мышление как проблема, свобода как проблема.

3. Какового содержание этой проблемы? (8)

Ответ следует дать такой: в чем необходимость бытии, в чем необходимость познания, в чем необходимость мышления? Работа разума именно в этом и состоит. Мыслить и значит раскрывать необходимость существования явления, его бытия.

Например, понять, что такое жизнь – значит вывести явления жизни из физико-химической формы существования материи. Понять, что такое деньги, значит вывести эту категорию явлений из отношений товарообмена. Понять, что такое число – значит вывести его понятие из основоположений теории множеств. И т.д.

Ясно, что среди предметов выводного знания должны быть такие, которые не нуждаются в обосновании, но лежат в фундаменте всякого обоснования. Знания о них нельзя рассматривать как выводные. В античной философии это первоначала. Именно такого рода «вещи» и составляли предмет «онтологии».

Идеалом выводного знания поэтому оказывалась иерархия. Она-то и есть принцип работы разума, стремящегося всюду обнаружить и продемонстрировать в форме логического вывода, доказательства, теоремы необходимость как своих предметов, так и своего знания о них. Т.е. выстраивать цепочку доказательств.

4. Однако тут же возникает другая проблема, подрывающая сам фундамент рациональности. Если работа разума состоит в обнаружении необходимости явлений, составляющих его предмет, то в чем необходимость самого разума вместе с его принципом иерархии? Сам-то он выводим из чего-то иного или он выводится сам из себя? Можно сформулировать эту «роковую» проблему и так: если разум есть законодатель познания и если он категорически предписывает всякому познанию обнаруживать необходимость предметов, то сам-то он, законодатель, подчиняется тем законам, которые он вменяет другим, своим подданным? Если он им подчиняется, то он обязан показать необходимость самого себя и вывести себя из чего-то другого. А если нет, то он первый опрокидывает тот закон, который сам и постулировал.

Ясно, что разум, всюду ищущий обоснование, обязан исходить из чего-то самообоснованного. Если разум ставится в зависимость от чего-то другого, от своей противоположности – бытия, то это бытие должно быть самообоснованным. Встает вопрос: что такое самообоснование бытия? Это и есть наша проблема. (9)

5. Все это означает следующее. Включает ли «онтос», т.е. бытие, «гносис», т.е. познание? Входит ли «гносис» в число «первоначал»? Не заложен ли этот «гносис» в самом фундаменте бытия? Или «гносис» находится по другую сторону, вне бытия? Свобода есть модус необходимости или она вне объективной необходимости?

Если «онтос» не включает «гносис», то откуда вылезает познание? Тут неизбежен дуализм. Но если вы принимаете дуализм, то познание оказывается невозможным, а с ним бессмысленным и все ваше предприятие. У него другой источник?

В общем виде: субъект и субъективность атрибутивная тенденция бытия, его необходимое порождение, или субъект появляется как чертик из табакерки, неведомо откуда?

Можно ту же проблему поставить и иначе, ориентируясь на материализм: мышление нельзя понять, отбрасывая бытие. Ну а бытие можно понять, отбрасывая познание? Анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны? Тут пролегает граница между умным материализмом и глупым. Глупый полагает, что высшее нельзя понять, не понимая низшего, а низшее можно и должно понимать, отбрасывая высшее.

6. Обратимся теперь к «трем составным частям» философии.

«Онтология» — это ведь не учение обо всем сущем, но лишь об истинно сущем, о подлинном бытии.

Что это такое? А это не просто то, что есть, но, что не может не быть, т.е. существование чего тождественно сущности. Значит – не всякое бытие, но только истинное. Это и есть «онтос». Или «первая философия», или «метафизика».

Что такое «гносис» (а с ним и гносеология)? Познание есть, стало быть, оно тоже бытие. Но и заблуждение тоже есть, оно тоже бытие, покрывается категорией бытия. Однако гносеологию интересует не знание как таковое, как оно есть, как оно существует, но истинное знание. Ведь заблуждение по Спинозе – это не чистая ложь, но ущербное знание. «Идей ложных самих по себе не бывает» (Спиноза).

Что такое «логос» (а с ним и логика)? Логика исследует ведь не просто мышление, которое есть. Психологии одинаково интересно и мышление гения и мышление дебила. Оба есть. «Логос» — это объективная необходимость. Мысли интересуют логику лишь в той (10) мере, в какой они необходимые мысли, следующие одна из другой, логичные мысли. Стало быть, в предмет логики входит не всякое мышление, а лишь истинное мышление.

Наконец, должное. Это ведь не просто желаемое или предпочтительное, т.е. не всякие ценности вообще, которые ведь тоже есть. Но именно истинные ценности.

Возможна ли онтология, не использующая категорию истины, не различающая подлинное бытие и подделки под него? – Нет невозможна. Например, подлинное, истинное бытие – это «единое», это «покоящееся», это «полное» (атомы), это «первичные качества» и т.п. «По истине существуют только атомы и пустота». По истине существует только покой, только становление, только совершенное (идеальное), только необходимое и т.п. Следовательно, без главной категории гносеологии – категории истины – онтология невозможна. Невозможна без не и логика, невозможна и аксиология. Что же получается?

7. А получается, что истина перекрывает все поле и онтологии, и гносеологии, и логики, и аксиологии. Точно так же категория бытия перекрывает все поле. И точно так же и категория необходимости перекрывает все поле.

Поэтому можно сказать так: философия должна дать ответ на четыре вопроса: что необходимо есть, что необходимо знать, что необходимо мыслить, что необходимо желать и делать?

8.  Критический комментарий. Расхожий взгляд таков: «онтос» — там, вне меня; «гносис» — здесь, во мне, мое; логос – моя дорожка слов, знание в речи. Если онтология имеет дело с истинно сущим и если это истинное бытие («echtes Ansich» — Лукач) то как вы дотягиваетесь до него, отбрасывая за ненадобностью гносеологию? Ведь это означает, что вы хотите получить знание, минуя само знание, его законы и механизмы. Следовательно: вы хотите получить знание, устраняя мышление, рациональность. Но тогда путь «онтологии» — это иррациональность, иррациональное знание, например, откровение. Тут вы получаете «новую онтологию», «критическую онтологию», т.е. Николая Гартмана, Макса Шелера, да и Хайдеггера тоже.

С другой стороны, ведь ваше «подлинное бытие», «онтос» — это ведь тоже знание, ваше представление о бытии. Кант так и сказал: всего лишь идея разума. Не спасает и диалектика бытия, ведь это (11) тоже ваше знание об объективной диалектике. Что же получается? А то, что одному виду знания вы противопоставляете другой, чувственности – умозрение. А если «онтос» — это всего лишь знание, «идея» самого разума, то, строя «онтологию» независимо от гносеологии и логики, вы намерены получить знание, минуя само знание. Например, онтологию общественного бытия, минуя гносеологию. Диалектику, минуя логику.

Это именно то, что предлагает Лукач в своей последней книге под этим названием. Замените термин «онтология» термином «теория», и вы получите просто «теорию общественного бытия». Ну а строить теорию, не подключая логику и гносеологию – задача абсурдная. На долю гносеологии поэтому у Лукача остаются одни заблуждения, искажения, «превращенные формы».

Итак: Бытие перекрывает все три сферы (сущего, знаемого и должного),

Истина перекрывает все три сферы,

Логика перекрывает все три сферы.

9. Следует сказать и о взаимоотношении «логоса» и логики.

Содержание мышления составляет необходимость. Мышление и есть демонстрация необходимости как предмета, так и высказываний о нем. Если предмет мысли деньги, то мышление должно показать рождение денежной формы меневой стоимости, дедуцировать ее.

Но если предметом мышления как знания является оно само, то мы должны показать необходимость как бытия предмета вне знания, так и необходимость его бытия в знании.  Т.е. представить знание в форме цепочки утверждений, как дедукцию. Это, собственно, и называлось логикой – обоснованием наших мыслей, представленных в цепочке слов, в речи.

Но тут сразу же возникает проблема – противоречие. Если предмет статичен, т.е. если все его характеристики даны сразу, симультанно,<3> то мышление, как дедуктивная цепочка, не может быть симультанным. Оно развертывается во времени. Существующее предстает в знании как последовательность. И иным мышление просто не может быть, ибо сами мы находимся в одной точке, а должны побывать в каждой точке объекта. Это можно сделать только путем сканирования. Форма мысли тут никак не совпадает (12) с формой объекта. Объект статичен, а мышление динамично. Там сосуществование, пространство. Тут последовательность, время.

Однако мышление для самого себя представляет тоже некое симультанное множество отдельных мыслей. И когда я пишу текст, то все время подстегиваю себя: не забыть и встроить в дискурс вот то, вот это. И это множество представлено во множестве слов и подходящее не легко найти. Поэтому, чтобы зафиксировать эмпирическое множество в объекте, надо иметь столь же эмпирическое множество мыслей и слов. Они даны симультанно, хотя бы в языке, в культуре.

Разрешение этого противоречия дает диалектика, представляющая объект динамически, как развивающийся, исторический. Форма мысли тут совпадает с формой объекта, порядок и связь идей с порядком и связью вещей. Логика здесь совпадает с «Логосом».

Однако это есть не истина факта, который остается только признать, но истина – долженствование. Это уже  проблема метода, правильного, адекватного метода. Здесь, как и в случае с талерами, тождество мышления и бытия еще надо практически реализовать. Иначе мышление уйдет далеко в сторону от объекта и будет плодить идолов, «привиденьица» (Герцен), вроде «теплорода», «электрической жидкости», «силы», «информации», «экзистенции». Такую методологию мы находим в Капитале». Логос – это и есть момент тождества мышления и бытия.

Но существенна и психологическая сторона дела. Мышление есть преодоление чуждости предмета, внешности его. Предмет, «пережженный мыслью» (Герцен) становится имманентным мысли, а сама мысль – естественной и свободной. Мысль перестает быть нашей мыслью и становится, как писал Герцен, «мыслью предмета», т.е. так, словно бы он сам размышляет о себе, решает свои проблемы. Его проблемы и становятся нашими.

Но не всякое мышление таково, но только диалектическое мышление. Такое мышление оказывается «свободной стихией» и разум отдается этой объективной стихии самозабвенно. Здесь объяснение факта, хорошо известного по биографиям и исповедям великих мыслителей, художников, исторических личностей. Это «Демон Сократа», «Голоса» Жанны д'Арк; уверения писателей, поэтов, что они не вольны распоряжаться судьбами своих героев, то, что называется «поэтической правдой». «Не мне, но Логосу внимая», говорил Гераклит. (13) Не он ведет логику, а Логос его мысль. Истина, писал Гегель, есть горение, и комары субъективности сгорают в этом огне». «То, что в моей философии оригинально, то ложно в ней». «Люби не себя в искусстве, а искусство в себе» (Станиславский).

Вот это не способен понять ни эмпирик, ни современный схоласт-формалист. Люди с ограниченным кругозором и отсутствием воображения способны только туповато посмеиваться над оксюмороном.<4> Так что тождество мышления и бытия есть даже эмпирически-психологический факт.

«Логос» — большая истина, «логика» — маленькая.

ΙΙ

10. Теперь поговорим о бытии как проблеме. Настоятельно подчеркну: о проблеме, а не о теме!

Если взять за исходное наше собственное бытие, то очевидно, что оно есть проблема. Просто быть нельзя. Быть – значит выжить, быть – значит бороться хотя бы за существование, быть – значит найти способ выживания, способ бытия.

Бытию противостоит небытие, угрожающая, смертельная перспектива. Воистину: «бытие есть», но и небытие тоже есть!

Бытие человека поэтому есть решение альтернативы: быть или не быть? Вопросы не симметричные. Если «не быть», то проблемы тут нет. Небытие всего сущего не стоит ни заботы, ни труда. О небытии всего сущего уже позаботился второй закон термодинамики, а о нас самих либо тот же закон, либо Господь, с самого рождения ожидающий нас на свой суд. А вот «быть» — это проблема. Нелегко, особенно сейчас, и просто выжить. А выжить и остаться человеком – еще труднее.

Я знаю людей, которые при всякой угрозе какого-либо глобального катаклизма бросаются закупать соль, спички, мыло, крупу, чтобы в своей норке индивидуально выжить. Но выжить в нынешних условиях можно только сообща, изменив условия не индивидуального, а общественного бытия. Жизнедеятельность современного человека все более становится адаптивной, а не креативной. Соответственно и разум становится мыше-подобным, — юркой сообразительностью, где что урвать. А это значит, что налицо не эволюция, а (14) инволюция. Движение вспять, в животное состояние, в дураки. Так надо ли ждать цунами, чтобы наконец понять, что выжить в одиночку невозможно. Там, за кордоном, на Западе уже давно поняли, что надо спускать излишнее давление в котле. Иначе рано или поздно рванет. Сколько же можно сжимать пружину! Распрямится пружина и вышвырнет всех в небытие – и виноватых и невиноватых. Диалектика и мышления и бытия не любит дураков.

Человек есть воплощенная утопия. Если категорическое  условие существования животного составляет то, что есть, то категорическое условие существования человека – «наличие отсутствия». Он исходит не из того, что есть, а из того, чего нет, из факта «наличия отсутствия» хотя бы пищи и крова над головой.

Способ существования животного поэтому адаптивный. Способ существования человека – креативный. Значит бытие человека есть непрерывное, не прекращающееся творчество, созидание. В исходном пункте – материальное производство, производство и воспроизводство своего бытия. Бытие нам не даровано. Бытие отвоеванное у небытия. Бытие нами завоевано.

11. Теперь зададим вопрос: творчество – это специфика бытия человека или закономерность всякого бытия (по крайней мере, живого)? Т.е. распространяется ли тезис о бытии как творчестве только на сферу общественного бытия, или и на природу тоже?

Человеческая жизнедеятельность есть целесообразная жизнедеятельность. Целесообразность есть исходное и главное определение сознательности. Однако в природе мы тоже имеем дело с целесообразностью. Но говорить о сознательности, не имеем права. Это разрушило бы все здание естествознания.

Какое живое существо мы ни взяли бы, наш первый вопрос будет не почему, а для чего, зачем? «»почему», господствующее в физике и химии, сдает позиции вопросу «для чего» в биологии. Для чего слону хобот, для чего муравьеду полумертвый липкий язык, зачем безобидной змейке камуфляж смертоносного королевского аспида? Не уйти от мысли о наличии в живой природе какого-то изобретательского фактора. Но не уйти и от аксиомы, что такого фактора нет, и не может быть. Чем не антиномия? <5>

В самом деле, в живой природе мы находим такие технические изобретения, которые только недавно появились у человека и такие, (15) о каких можно только мечтать. Электрошокер? – Пожалуйста, у электрического угря. Эхолокация -  у летучей мыши и дельфина. Рецепция электромагнитных полей – акула. Известен паук, расточающий феромоны самки мотылька, которые улавливает самец и сам подает себя к столу в паутине. Чем не знание? Глядя на этого паука, так и хочется спросить: да откуда он узнает, что мотылек летит на феромоны самки? А навигация рыб и птиц? Полет комнатной мухи посрамит любого конструктора вертолета. Их даже сравнивать нельзя!

Есть творческий фактор в природе! Есть! Не сознательный, но есть. Не означает ли это, что надо как-то иначе, чем принято, посмотреть на творчество и под этим углом зрения на бытие?

Выскажу общий тезис: бытие есть творчество в двух его модусах: бессознательном и сознательном.

12. То, что делает паук, заблаговременно строя паутину, отличается ли от того, что делает человек, строя такую паутину сначала в голове? Отличается ли по содержанию? Результат ведь и здесь предшествует процессу. Нам говорят, что архитектор, прежде чем строить дом, уже построил его в своей голове. Ну, а паук? Он ведь уже построил свою паутину, но не в голове, а во всей своей анатомии и генетике. Под «головой» имеют в виду сознание. А это что такое? И откуда мы знаем, что у паука нет этого самого сознания? Делает-то он тоже самое! Затруднение, и затруднение серьезное, налицо.

Каким может быть решение?

Во-первых, целе-сообразность есть цело-сообразность. А целое – это среда, биосфера. Целеполагание человека – это тоже цело-соответствие. Цели, не соответствующие целому – ложные, неразумные цели, а потому и абсурдные. Но у человека соответствие целому есть предпосылка, а у животного – результат? В этой инверсии все дело.

Во-вторых, паук не сам построил образ будущей паутины «в своей голове». Этот образ построила эволюция, создавая путем случайных мутаций разные варианты, а среда выбрала такие, которые совпадают со способом жизнедеятельности мотылька. Совпадают совершенно случайно. Но это случайное-то как раз и выжило, пошло в серию и воплотилось в анатомии и физиологии паука, в его генетике. Если результат усилий воображения перебросить в начало, т.е. вообразить все наоборот, то мы получим телеологию. <6> (16)

В-третьих, результат здесь и в самом деле предшествует процессу. Но  результат не индивидуальный, а видовой, эволюционный. Природа стихийно сотворила нечто удачное – значит необходимое для выживания пауков. А вот человек, если он мыслит, каждый раз сотворяет результат раньше процесса сам, отражая, познавая их. Сообразуя действия с обстоятельствами, человек сам кладет начало цепочки, действует самопричинно, т.е. как субъект. А если он этого не делает, то он и не отличается от паука. Паук не способен это делать. Поднесите к паутине камертон, и он набросится на него как на муху. Паук конечно тоже примеряется к обстоятельствам. Поэтому животное, даже самое простое, не автомат, у него есть поведение, хотя бы задатки психики, отражения обстоятельств. Но он гибок только в рамках своего особого стандарта. Стандарта своего вида и стандарта своего предмета. Человек же имеет своим предметом род вещей, и действует универсально от лица своего рода. А его род – это не его культура, а опять-таки род вещей, представленный в его разуме через посредство культуры. В противном случае он только марионетка, картонный паяц, которого дергает за ниточки или генетика, или «парадигма». <7>

ΙΙΙ

А теперь для передышки и одновременно для доказательства проанализируем один анекдот.

13. «Бога нет»! – кричит Остап Бендер, в расчете спасти душу нежного Козлевича, а вместе с ним и «Антилопу», от охмуряющих его ксендзов. «Как же вы говорите, что Бога нет, когда все существующее создано им»! Алоиз Морошек не так прост, как кажется читателям. Мы смеемся над тавтологией ксендза. Но ведь он не сказал: «Как же вы говорите, что бога нет, когда он есть!» Вот это и было бы тавтологией. Но он сказал другое. А именно: существующее-то есть. А если оно есть, то не значит это, что оно возникло? Возникновение-то вы не будете отрицать! Прогресс. И Дарвин, и Маркс за это. А что такое возникновение как не сотворение, творение? Хитрый ксендз в сущности готов пожертвовать местоимением («создано им»), чтобы уберечь творение, т.е. процесс. Он может спросить Остапа (17) «Творение это или не творение?» Если «да», то покажите мне творческий фактор. А уж как вы назовете его – это мелочи. А если не творение, то чем бытие отличается от небытия? Вчера-то не было этого бытия, а сегодня оно есть, завтра будет.

С другой стороны. Есть-то оно есть. Но, как сказал поэт, каждый миг «уносит частицу бытия». Уносит! Почему? На-ка, предоставьте бытие самому себе, оставьте его «бесхозным». Что произойдет? – Состарится, разрушится, станет прахом. Опять фактор, прямо противоположный, отрицающий, разрушительный. Фактор смерти. Как его зовут? Мы назвали его Сатаною. это – антибог. А вы? – А вы назвали его «вторым законом термодинамики». Ну что, опять дело в местоимениях?

Так что же представляет собой этот «творческий фактор»?

14. Мне представляется, что ответ на этот вопрос дан уже давно. Это – диалектика, понятая как теория развития и одновременно как теория познания и логика, диалектическая логика. Это хорошо понимал уже Герцен, пожалуй, даже ранее Маркса. Он называл диалектику не только» алгеброй революции», но и «эмбриологией истины». Эмбриологией! Истины! Не в том конечно только смысле, что это путь познания к истине, но и в том, что это путь «онтоса» к истине. Это гегелевское понимание истины.

Герцен: голос разума – это «голос самой naturae rerum<8> стремящейся вполне просветлеть в мышлении человеческом». Для Герцена, для Ильенкова, для Лифшица бытие не полно, не самодостаточно, ущербно, абстрактно без познания, без субъекта, без разума. (7) Почему? Да потому, что оно есть самообоснование, само-движение, само-развитие, «самостояние» (Пушкин). Без этого бытия «не истинно».

Я сейчас добрался до главного вопроса: как возможно самостояние, бытие, как самополагание? И почему диалектику, как теорию развития, следует понимать как логику? А логика без идеального, т.е. «логика вещей» есть всего лишь метафора. В этом не уставали упрекать Ильенкова.

15. В чем суть проблемы?
16. Бытие, как абстракция, понятие пустое. Бытие есть, но ведь и небытие тоже есть. Бытие без остатка тонет в небытии. Не только в логике, но и в реальности. Оглянитесь вокруг.
17. «Чистое бытие» ложно, но и чистое небытие тоже ложно. (18) Т.е. это лишь «идея», «вымысел разума», «привиденьице», как писал Герцен. А что же истинно? Истинно становление. Оно конкретнее. Бытие есть становление.
18. В отношении к становлению, т.е. простейшей конкретности бытия, бытие и небытие – только «моменты», мимолетные моменты». Господствует «момент» бытия, иначе ничего и не было бы. Нечего бы было разрушать. «Момент» — это не бытие, не нечто самостоятельно и независимо сущее, не «фактор». А что же это такое?
19. Приведу такой наглядный пример.

Замечали? – В большинстве архитектурных сооружений древних стены и колонны стоят, а потолки и перекрытия валяются на земле. Руины – это преимущественно вертикали. В большинстве, но не во всех…. Римские акведуки стоят и по сей день, и, говорят, даже сегодня еще подают воду в фонтан на Площади Испании в Риме. В чем дело?

Тяжесть – штука серьезная. В банальных сооружениях ей (весу перекрытий) тупо и упрямо противостоит «сопромат», сопротивление материала, кирпича, например. Падает ли крыша не землю, пока сопротивляется «сопромат»? – Нет, не падает. Но «момент» падения налицо. Это – тенденция, «потенциальная энергия». А можно ли сделать так, чтобы тяжесть, вызывающая падение, работала против самой себя? Оказывается, можно. Разум архитектора нашел решение: а пусть стены падают друг на руга. Соединим их верху замковым камнем. Тогда падение будет противостоять падению же. По крайней мере, пока кирпич не разрушится. Так что же здесь падение? Реальное или только «момент», тенденция, виртуальное? Вспомним, хотя бы «виртуальные частицы» в физике. Это что – наши мысли? Ментальное? – Нет, «это моментальное».Физика кишит такими реальными «моментами».

Давайте вспомним: «момент силы», «момент инерции» (распределение масс в теле), «момент количества движения», «момент орбитальный» и т.д. «Моментом» мы называем всякую относительность. «Отец» и «сын». Физика изобилует «моментами». Определения «отец» и «сын» — это тоже «моменты». Это ведь не «сторона» и не просто «абстрактное». Это относительное и именно в движении. Бесконечно малая – то же не вещь, а момент, не бытие. Это – «синяя птица», которая тут же перестает быть синей, как только вы её (19) поймали. Это не «мгновение», а «мгновенное отношение», «момент истины». Если «момент» рассматривается как сторона, то получается гипостазированная абстракция.<9> И рассудок ищет её бытиё. Теплород, энтелехия и т.д. Что такое «механизм», как не сумма «моментов», ставших бытием. На этой площадке следовало бы потоптаться, но у меня уже нет времени.

17. Какой же общий вывод мы сделаем? Бытие и есть развитие, т.е. усложнение, создание структурных органов противостояния исчезновению, небытию. Развитие и есть непрерывное самосозидание бытия, противостоящее его саморазрушению.

Проблема бытия, т.е. выживания, решается за счет развития, путем развития и способом развития, методом развития. В живой природе бытие, т.е. выживание вида обеспечивается за счет обзаведения специальными органами и средствами выживания.

Поэтому вопрос, быть или не быть – не вопрос выбора. Быть – значит утвердиться, утверждаться, значит развиваться, развиваться – значит создавать структурные органы противостояния небытию. В человеческом бытии – значит действовать, строить, создавать. Бытие самоутвердительно. И оно есть процесс.

18. Вернемся к «строителю чудотворному».

В «Библии» сказано: и сотворил Господь и небо и землю, и тварей земных, и человека. Посмотрел и сказал Господь: «Это хорошо!» Однако, подумав, вынужден был бы добавить: «хорошо0то хорошо, да ничего хорошего». Почему?

А потому, что все сотворенное имеет неодолимую тенденцию к разрушению. Сотворил-то он материальное, телесное, вещественное. А в мире вещей царствует не творчество, а разрушение, второй закон термодинамики.

Вы выстроили стену. Вы точно знаете, что рано или поздно она начнет валиться. Как Пизанская башня. Почему? – да потому, что под тяжестью среды оседает грунт, потому что солнце, воздух и вода разрушают кирпич. Что вы станете делать? – Возводить контрфорсы. Т.е. то, что функционально и структурно противостоит падению.

В живой природе – то же самое: пищеварительная трубка, функциональность которой моментальна, которая по совместительству и желудок и легкие и сердце, порождает рядом с собой настоящее сердце, настоящие легкие и т.д. Отращиваем рога, зубы, (20) когти и т.п. Если вернуться к стене, то надо признать, что если бы стена была идеальна, то строителю можно было бы успокоиться и уйти на пенсию. Но она материальна. Значит – «покоя нет, покой на только снится!» — Латай, ремонтируй, обновляй. Иначе получишь небытие, будь вечным ремонтным рабочим. Значит:  «момент» бытия должен обрести бытие. Стать не «мимолетным», не виртуальным, а реальным.

Но ведь признание творчества в природе эквивалентно признанию объективного разума. А ведь эта идея намертво привязана традицией к идеализму. К «логосу», и логике.

19. Допустим, что нет объективного разума, а есть только субъективный. Допустим, что «объективный разум» — идеалистический бред или оксюморон. Спросим однако, а что делает субъективный разум разумом?

Если вы отрицаете объективный разум, то, утверждая субъективность разума, вы высказываете только тавтологию: разум разумен, а субъективность субъективна. Но ведь не всякая субъективность разумна. Что же делает субъективность разумной? Ответ ясен: объективная необходимость субъективного. Опять оксюморон!

Однако, что же такое истина? Разве это не такое содержание наших знаний, которое не зависит от нашей воли и сознания? Вдумаемся: объективность не объекта, а знаний, субъективного разума. Я скажу так: глупость всегда самодостаточна, а для грехопадения мышления нужны двое – субъект и объект.

«Разум существовал всегда, но не всегда в разумной форме». Это Маркс. То же самое Герцен и Лифшиц, у Лифшица – это «онтология», и Спиноза, у которого мышление – атрибут субстанции. Так вот: субъект – это тоже «идеальный» момент материального бытия. В человеке идеальное обретает бытие как идеальное. «Момент» обретает бытие.

У Ильенкова есть крайне неудачное сравнение идеального с «общественной печатью», наложенной на вещи природы. («Диалектика идеального». – Искусство и коммунистический идеал. С. 51).

Точнее говорить, что идеальное – это опосредованное деятельностью общественного существа отношение природы к самой себе. Это тоже мысль Ильенкова. Т.е. идеальное – это обособившийся посредством общественно-человеческой жизнедеятельности «момент» (21) самой вещи природного бытия. Отсюда следует могущество орудия в отношении к природе, господство человека над ней.

Электрический разряд в молнии – мимолетный момент атмосферных процессов. В электрогенераторе или в конденсаторе «момент» сам превращается в воспроизводимый, постоянный, независимо сущий, ставший устойчивым процесс: заряд-разряд-заряд-разряд и т.д. Устойчивое бытие. Это уже не «момент».

То же самое и в самом общественном бытии. Относительная и меновая стоимость товара – две взаимоисключающие роли, которые он играет в обмене, что ставит его в крайне неловкое положение. Он и выражаемое и выражение. Обе формы по отношению к товару суть «мимолетные моменты». В деньгах эквивалентная форма обретает относительно самостоятельное существование. «Момент» обретает бытие в золоте, всеобщем эквиваленте.

Понимание этого объективного обстоятельства и заставило Гегеля изобрести особую категорию – “ideelle”. Появляется это понятие у него уже там, где речь идет о рычаге, в «Философии природе», раздел «Механизм».

Рычаг есть инструмент, обеспечивающий выигрыш в силе за счет проигрыша в пути. Этот выигрыш зависит исключительно от соотношения длин плечей  рычага, от пропорции. Пропорция и есть «отношение к себе», математическое  отношение, единое, разделенное на части. И материал рычага, и его форма объективно не имеют значения, не участвуют в выигрыше. Рычаг может быть и деревянным и стальным, а результат будет один и тот же. Поэтому, как и в случае с деньгами, мы может сказать, что функциональное бытие вещи, орудийное, поглотило её натуральное бытие. Не общественное поглотило природное, а функциональное поглотило натуральное. «Вещь сама по себе» функционально идеализирована. Рычажность есть и в природе: дерево, упавшее в лесу и выворотившее корни. Но там это мимолетный момент. В рычаге как орудии этот «момент» обрел устойчивое структурно-функциональное бытии, стал элементом самовоспроизводящейся системы производительных сил человека. общественной системы.

Важно понять, что это не «печать». Функциональное бытие вещи  не «вдумано» (Герцен) и не выдумано  общественной практикой, человеком и «умом». Оно подмечено им и извлечено из вещи. (22) Опять призову на помощь Герцена: «Человек не потому раскрывает во всем свой разум, что он умен и вносит свой ум всюду, а напротив, умен от того, что все «умно». «Момент» стал устойчивым бытием. В общественном производстве сама вещь стала «моментом» иного бытия – бытия общественного человека. Мимолетное там – стало постоянным здесь.

Это позволяет сделать вывод о превращении общественной практикой мимолетной природы в устойчивую, воспроизводимую идеальность, т.е. в идеальное бытие или в бытие идеального не в голове, а посредством головы в бытии общественном. Только при таком понимании мы можем избавиться от дуализма, «двухфакторности» творчества и понять материальное бытие из него самого, как самосозидание, как «самостояние» (Пушкин). Понять «становление природы человеком» (Маркс), описать природу так, чтобы было понятно само существование человека» (Пригожин). С этого мы начали. Этим и закончим.

Отсюда следует, что не только анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны, но и анатомия обезьяны ключ к анатомии человека. Ищите способность к самостоянию бытия, к само-движению, к субъективности там, где субъекта еще нет, где эта субъектность только «идеальный момент» саморазвития. Ищите необходимость становления природы человеком. Это и есть антропный принцип в космологии. (А о нем можно прочесть в заключительном разделе моей книги). <10> (23)

_______________________________________________________________

Примечания и пояснения к статье В.Королева.

В круглых скобках указаны страницы, как они пронумерованы в сборнике материалов.

<1> Доклад опубликован в сборнике материалов ХΙV Международной научной конференции «Ильенковские чления – 2012» «Э.В. ИЛЬЕНКОВ: ИДЕАЛЬНОЕ. МЫШЛЕНИЕ. СОЗНАНИЕ.» Часть 1. М. 2012 г. СГА.

<2> Науменко Лев Константинович. Доктор философских наук, профессор лауреат Государственной премии Казахской ССР, журналист. Окончил философский факультет МГУ (1956 г.) Работал в АН Казахской ССР, в Академии общественный наук при ЦК КПСС, заведовал кафедрами в ряде вузов, работал редактором в отделе философии журнала «Коммунист», заместителем главного редактора журнала. В последние годы активно сотрудничает с журналом «Альтернативы», созданного Бузгалиным А.В.

<3>  одновременно, одномоментно.

<4> сочетание несочетаемого.

<5> антиномия, противоречия в законе или противоречие закона самому себе.

<6> телеология – онтологическое учение, допускающее  целесообразность (наличие цели) в природе.

<7> зд. парадигма – пример, образец.

<8> naturae rerum  - природа вещей.

<9> Природа, понимаемая без субъекта, без познания и без разума и есть чистая онтология. Приписывание абстрактным понятиям реальное бытие, к примеру, осуществлять поиск реального бытия того, что называется, к примеру, «здоровьем». Есть здоровый организм конкретного человека, животного, общества, но не само по себе «здоровье» вне реальных существ, социальных образований и т.д...

<10> Науменко Л.К. отсылает к его монографии «Монизм как принцип диалектической логики».