Самарский А.Ю. "Э.Ильенков и западный мир: технооптимизм и проблемы обобществления".

Э.В.Ильенков и проблема человека в революционную эпоху. Материалы XIX Международной научной конференции «ИЛЬЕНКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ» (Москва, 20-21 апреля 2017 г.) М., Изд-во СГА, 2017.

Под общей редакцией д.ф.н. Мареевой Е.В.

Редакционная коллегия:

д.ф.н. Лобастов Г.В.

д.ф.н. Мареев С.Н.

д.ф.н. Майданский А.Д.

д.ф.н. Иващук О.Ф.

В сборник материалов включены доклады и выступления очных и заочных участников XIX Международной научной конференции «ИЛЬЕНКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ». Тема конференции «Э.В. Ильенков и проблема человека в революционную эпоху». На конференции обсуждались общеметодологические проблемы субъекта истории и противоречивости общественного прогресса, диалектики революционного творчества и преодоления отчуждения во всех его исторических формах. В свете 100-летнего юбилея Октябрьской социалистической революции значительная часть докладов была посвящена исследованию природы современного капитализма, диалектики формального и реального обобществления и противоречий построения социализма в СССР.

В сборник включен ряд полемических текстов, в которых трактовка творчества Ильенкова расходится с точкой зрения большинства членов редколлегии. Статьи публикуются в авторской редакции.

Самарский А.Ю. (Киев, Украина)

Э.Ильенков и западный мир: технооптимизм и проблемы обобществления

Мысль о том, что кризисы капитализма можно преодолеть с помощью введения новых технологий, не нова. Ещё социалисты-утописты ХIХ века (А. Сен-Симон, Ш. Фурье, Р. Оуэн) возлагали большие надежды на научно-технический прогресс и промышленную революцию в деле разрешения противоречий капитализма. Социальные концепции общественного развития, вытекающие из утопического социализма, такие, как социология О. Конта и особенно технократизм Т. Веблена, развили эти надежды в целые научные теории, которые являются идейной основой большинства современных концепций. Основная идея проста – технический прогресс устранит противоречие между трудом и капиталом путём автоматизации производства и выведения человека из процесса производительного труда.

Может показаться, что это похоже на марксистскую идею о роли развития производительных сил в подготовке скачка из царства необходимости в царство свободы, но марксизм тем отличается от социалистических утопий, что рассматривает социальные условия совершения этого скачка. В этом ракурсе было бы интересно рассмотреть современные идеи, вызванные к жизни роботизацией и автоматизацией производства.

Первое, о чем говорят всякого рода противники технического прогресса, это увеличение безработицы в ближайшей перспективе и полное отсутствие необходимости работать, когда автоматизация производства позволит обеспечивать базовые потребности каждого индивида абсолютно бесплатно. Благоговейный ужас буржуа: «чем же будут заниматься вчерашний пролетариат, если не будет работать?» опровергать здесь нет нужды. (Ситуация настолько комична, что напоминает описанные в «Капитале» случаи, когда капиталисты исключительно из «заботы о детях», родителям которых нет времени заниматься воспитанием, влияли на трудовое законодательство, чтобы обязать детей работать с самого раннего возраста и тем самым «спасти от дурного влияния улицы»). Но и опасения насчет массовых увольнений работников промышленных предприятий тоже не имеют достаточных оснований. Формулируя такие прогнозы, многие аналитики, начиная с бизнесмена Б. Гейтса и заканчивая антикапиталистически настроенным ученым-социологом Р. Коллинзом, исходят из очевидной схемы. Однако на практике оказывается, что эта схема уж слишком расходится с эмпирической действительностью. Анализ ситуации показывает [Пихорович 2017], что безработица, которую повлекла автоматизация, ничтожно мала по сравнению с той, причиной которой являются циклические кризисы перепроизводства и падение нормы прибыли на капитал. И никаких оснований для кардинального изменения ситуации в ближайшем будущем нет.

Однако это тоже не дает повод для оптимизма сторонникам технического прогресса. Они тоже делятся на сторонников и противников рыночной экономики. Первые возлагают простоватые надежды на то, что роботизация выгодна для бизнеса тем, что дает высокую производительность, возможность полной автоматизации процесса и, как следствие, надёжность, прогнозируемость. Это-де поможет предотвратить финансовые кризисы. Нетрудно увидеть за этими мыслями иллюзии отдельного капиталиста, для которого автоматизация его производства позволяет повысить его эффективность, но в целом для класса капиталистов замена человеческого труда машинным невозможна, так как труд есть основа капитала, и наличие пролетариата есть условие существования капиталистов. Именно поэтому класс капиталистов не заинтересован в безработице, т.к. уменьшается платежеспособный спрос и сокращается товарное потребление. Вследствие этого мы наблюдаем картину, когда внедрение новейших автоматизированных технологий в развитых капиталистических странах вызывает к жизни самые отсталые формы производства в неразвитых странах, с применением самого примитивного ручного труда.

В отличие от абстрактных схем, в реальном капитализме эти две противоположные тенденции борются между собой, но положительно разрешить данное противоречие капитализм сам не в состоянии. Поэтому даже самые искренние противники капитализма, которые не видят этого противоречия, не могут предложить никакой действительной альтернативы и объективно остаются идеологами «улучшения» капитализма. Ведь даже если удастся показать капиталистам, что капитализм уже изжил себя, стал для них невыгодным, как это делает И. Валлерстайн, то это нисколько не означает, что класс капиталистов откажется от капитализма. Скорее наоборот, он воспользуется такой критикой, чтобы «подлатать» слабые места и дать капитализму еще немного времени. Британский журналист и писатель П. Мейсон может много рассказать о том, почему «капитализм не выдержит напора автоматизации и технологического развития» [Тарганьский 2016], однако не предлагает решения, что же делать, чтобы крушение капитализма не привело к концу человечества.

Технократические утопии, в духе популярного проекта «Венера» Ж. Фреско и Р. Медоуз, вполне четко показывают противоречие между полной автоматизацией производства и стремлением капитала к самовозрастанию, но в итоге у них получается, что от капитализма нужно «отказаться», как будто способы производства сменяются по желанию людей. Некоторые аналитики, такие как К. Уиллоу, сами дошли до мысли, что роботизация и автоматизация поможет на деле осуществить идеи Маркса и Энгельса, но незнание теории марксизма не позволяет ему ответить на элементарные вопросы критиков.

Все вышеприведенные идеи, так или иначе, игнорируют проблему ликвидации частной собственности. А ведь от правильного решения этого вопроса зависит дальнейшее разрешение любых других противоречий капитализма, и, следовательно, без движения в направлении ликвидации частной собственности невозможно говорить о действительной альтернативе капитализму.

Э.В. Ильенков в докладе «Маркс и западный мир» пишет, что мир делится не по линии «Запад» и «Восток», а по линии размежевания тех стран, которые утверждают господство частной собственности и тех, которые стали на путь ее преодоления. Марксизм – это наивысшее достижение западной мысли, поскольку именно он ставит и теоретически решает вопрос о ликвидации частной собственности и товарного производства как следствия (а одновременно и условия) развития разделения труда. И никакая иная постановка вопроса не ведет к разрешению противоречий капитализма.

Октябрьская революция поставила задачу обобществления производства, и СССР достиг в этом деле больших успехов. Но все они касались только первой стадии, для которой вполне подходил метафизический способ мышления, в то время, как первой непосредственной задачей революции на стадии собственно коммунистической является формирование диалектического мышления.

Ильенков, цитируя раннего Маркса, прямо сопоставляет его «грубый и непродуманный» коммунизм» как первое (чисто негативное) отрицание частной собственности и социализм в СССР. Это «формально-юридическое «обобществление собственности», учреждаемое политической революцией, есть всего-навсего первый (хотя и необходимо первый) шаг, есть лишь первый этап действительного «обобществления» [Ильенков 1965, с. 105]. Но для действительного, а не формального обобществления (если ставить вопрос языком передовой европейской философской проблематики того времени – это вопрос о снятии отчуждения), — необходимо второе отрицание. «Дело, на мой взгляд, заключается в том, что после осуществления коммунистическим движением первой своей акции – революционного превращения «частной собственности» в собственность всего общества, т.е. в общегосударственную и общенародную собственность, перед этим обществом как раз и встает вторая половина задачи. А именно – задача превращения уже учрежденной общественной собственности в действительную собственность «человека», т.е., выражаясь языком уже не «раннего», а «зрелого» Маркса, в личную собственность каждого индивида».

И далее: «Решение этой задачи и совпадает с построением коммунизма в полном и точном значении этого теоретического понятия, т.е. с построением общества без денег и без государства, этих «отчужденных» образов всеобщности, подлинной общественности отношений человека к человеку, и предполагает устранение таких «вещных» посредников между человеком и человеком, как «деньги», или как особые механизмы государственной власти, заменяемые организацией самоуправления» [Ильенков 1965, с. 105].

Если оставаться на точке зрения позитивизма, то единственной альтернативой рассмотренных выше утопий могут быть лишь антиутопии в духе Дж. Оруэлла, которые, как метко подмечает Ильенков, рисуют будущее вовсе не социализма, а капитализма. За более чем 50 лет, прошедшие со времени написания доклада «Маркс и западный мир», развитие западной цивилизации неоднократно подтверждало большинство оруэлловских опасений.

Мы же здесь позволим себе некоторую иллюстрацию технического решения теоретически предложенного Ильенковым пути.

Интересный вариант реализации идеи действительного обобществления предложил в своё время академик В.М. Глушков, комментируя вопрос о судьбе денег в СССР [Глушков 2009]. Он считал возможным начать реализовывать идею ликвидации денег ещё на стадии «формального обобществления», т.е. социализма. Его предложение сводилось к введению безналичных (электронных) денег, которые составили бы серьёзную конкуренцию наличным деньгам. При этом предполагалось, что дефицитные товары (производство которых промышленность пока не может обеспечить в полной мере) будут реализовываться по безналичному расчёту. Часть зарплаты (по желанию трудящегося) шла на его безналичный счёт, который он в любой момент мог обналичить, но обратная операция – перевод наличных в безналичные, была невозможна. Т.е. возможности наличных и безналичных денег были разные: «нетрудовые элементы» могли пользоваться наличными деньгами, заниматься спекуляцией и т.д., но переводить их в «электронные» не могли, а живущие честным трудом могли пользоваться преимуществами безналичных денег. Реализацию товаров и услуг предполагалось осуществлять через специальные потребительские центры, организованные по территориальному принципу (это было обусловлено тем, что коллективы складывались не только по месту работы, но и по месту проживания).

Так вот, главную роль в реализации этой идеи Глушков возлагал не на общегосударственную систему, автоматизированную с помощью вычислительной техники, а именно на коллективы. Саморегуляция отношений внутри коллектива, например, общественное мнение по отношению к тунеядцам, расточителям, постепенно ослабляла бы роль государства. Государство бы на первых порах контролировало именно «трудовую справедливость» в отношении денег. Но по мере усиления роли коллективов и перевода всей массы денег в безналичную сферу (что означает отмирание частного сектора производства и услуг), государство становилось бы ненужным, отмирало бы за ненадобностью.

Как видно из этого примера, действительное обобществление, а словами Ильенкова, переход собственности «всего общества» в личную собственность каждого индивида, невозможно без понимания ключевой роли коллектива в этом процессе. Ведь каждый конкретный индивид никогда не видит «общества в целом», он воспринимает лишь окружающие его отношения.

Напоследок хотелось бы подчеркнуть мысль Э.В. Ильенкова и В.М. Глушкова о том, что правильное понимание (а не противопоставление) коллективного и общественного позволит правильно соединить в мышлении человека и новые технологии, чего не могут сделать как современные идеологи технического прогресса, так и их противники. Потому что они разделены только в голове теоретика, а на самом деле это единый революционный процесс преобразования человечеством действительности, а поэтому и себя самого.

Литература

1.Глушков В.М. О значении денег в комунистическом обществе [Электронный ресурс]. (Интервью для «Литературной газеты»). /хх.09.1978 / Академік В.М. Глушков. Доповіді, виступи, лекції... 2009, ІПРІ НАН України. (Компакт-диск)
2.Ильенков Э.В. Маркс и западный мир // Вопросы философии. 1988. № 10. (Ссылка по [Электронный ресурс]. URL: http://caute.tk/ilyenkov/texts/phc/marxww.html )
3.Пихорович В.Д. Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?» Часть 6. Не рано ли хоронить могильщика? [Электронный ресурс] // Пропаганда. Научно-популярный журнал. 2017. URL: http://propaganda-journal.net/9984.html