МОСКОВСКИЙ КОМИТЕТ ОБРАЗОВАНИЯ
МОСКОВСКИЙ ИНСТИТУТ ДЕЛОВОГО
АДМИНИСТРИРОВАНИЯ
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
ПРЕФЕКТУРА ЗЕЛЕНОГРАДСКОГО
АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА Г.МОСКВЫ.
ИЛЬЕНКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ
Международная научная конференция
18-20 февраля 1999
Тезисы выступлений
Под редакцией
доктора философских наук
профессора Лобастова Г.В.
Москва-Зеленоград-1999
КОРОЛЕВ В.А.
Конаково
НЕ ОБЪЯСНЯТЬ, А ИЗМЕНИТЬ...
При соприкосновении с творчеством Э.В. Ильенкова формируется чувство неприязни к небрежному обращению с научными понятиями, к пренебрежительному отношению к слову вообще. И чем глубже проникаешь в лабораторию его мыслительной деятельности, тем больше чувствуешь себя неуютно при изложении хотя и правильной, но до конца не понятой мысли. Ильенков своим творчеством беспощадно убивал слепую веру. При чтении работ Ильенкова все больше становится понятным роль красноречивого молчания, которым философ виртуозно обладал и мог использовать это умение даже в печатном тексте.
В связи со сказанным вряд ли будет преувеличением сформировавшееся отношение к творчеству Ильенкова рассматривать в качестве индикатора зрелости души. Ведь заразиться его творчеством может только тот, кто искренне стремится понять посюсторонний мир таким, какой он есть в действительности «до и независимо от сознания человека». (Ильенков).
Проникновенное чтение работ Ильенкова настраивает ум не на запоминание и не на усвоение информации (формального знания текста). Ильенкова нужно только понимать, ибо он творит не текст, а атмосферу поиска объективных истин. Поэтому с ним не имеет смысла соперничать, быть лучше или хуже его творчества, с ним можно только сотрудничать. (28) Этого требует его стиль и манера общения с читателем.
И если все же возникает непонимание или отторжение ученого (к сожалению, и с этим можно нередко столкнуться), то в этом виновата не только та или иная степень социальной слепоглухонемоты. В конце концов, в общении со всем тем, к чему призывает Ильенков, этот недуг излечивается. Трудности в другом, а именно в сложности как самих проблем, которые им затрагиваются, так и в предлагаемом им единственном способе их решения. Философ с самого начала настраивает на реконструкцию и воспроизведение логики предмета исследования посредством активного включения в реальную жизнь и бескомпромиссную борьбу за Идеал, который, как известно, существует в единственном числе, т.е. он «либо есть, либо его нет». Если кто-то все же осмеливается утверждать, что у каждого человека может быть свой идеал, то это лишь свидетельствует об отсутствии у заявляющего об этом, что у него нет ни малейшего представления об Идеале.
Включение в борьбу за Идеал неизменно сталкивает индивида с массой всего того, что ломает как одиночек, так и толпу безликих одиночек. Ведь серая повседневность и мишура как ничто другое в одинаковой мере закрывают массовыми случайностями стержень Жизни, являющегося сердцевиной Идеала.
Приобретение способности искать, а найдя, удерживать этот стержень – дорогого стоит, ибо не просто не дать каждому сделанному вперед шагу утонуть в жиже соблазнов и поводов, которыми обыватель оправдывает свои слабости.
Трудности в понимании действительности сегодня усугубляются еще одним социальным фактором. Собственные закономерные достижения индустриального способа производства все больше вытесняют людей из самого производства (особенно из сферы предметно-преобразующей, т.е. трудовой, деятельности) в сферу посреднических услуг по распределению и потреблению материальных благ. Что касается духовных благ, то, чем выше технологические процессы в общественном производстве при сохранении господства товарно-рыночных отношений, тем больше предлагается потреблять суррогат духовности, которым пытаются устранить дискомфорт и разлад между телом и душой человека, разорванных указанным противоречием. (29)
Видимо, этой изуродованностью можно объяснить факт, что современный обыватель (носитель зла, т.е. заблуждения) как никогда внешне более активен и излишне суетлив в сравнении с мудрыми (или просто умными) людьми. Такая его активность создает иллюзию, что именно он является двигателем прогресса, и именно он оживляет мир своим существованием. В действительности же, в этой суете он лишь панически пытается спасти свою умирающую и болезненную душу, либо вывести её из эмбрионального состояния. Вот он и потребляет то, что «чаще всего само лезет в глаза» (Ильенков). Обыватель раздражается, когда перед ним даже просто мерцает что-то настоящее, чистое, «без счетчика в голове», ибо это «нечто» (мало понятное ему) обнажает перед ним его же собственное убожество.
Трудности, которые связаны с преодолением этого, по сути, болезненного ощущения, выталкивают обывателя в объятия мистики, эзотерики, религии.
И чем выше уровень существующих в обществе противоречий, тем активнее обыватель (какими бы титулами и регалиями он ни был бы наделен), тем он больше провозглашает свою позицию, как единственно оправданную, а, значит, и единственно возможную.
Этой ложной формой активности не трудно объяснить и ту масштабную легкость, с которой происходит сегодня ревизия научных понятий и теорий посредством скрещивания науки с религией.
Как никогда, так называемые профессионалы (почему-то возомнившие себя интеллигенцией, а фактически являющиеся всегда «интеллектуальным» тараном буржуазии и последним бастионом частной собственности) стали отрицать социальную и гуманистическую сущность Человека и законы его развития.
Для Ильенкова факты (и даже их масса), якобы противоречащие научной теории, не служили поводом немедленно отказываться от своих научных убеждений. К примеру, трудно допустить возникновение в голове нормального человека желание подвергнуть сомнению научность периодической таблицы химических элементов лишь только на том основании, что экология на планете все больше ухудшается. Другими словами, причем в данном случае идея и способы её объективного разворачивания, и восприятие этой идеи лицами, которые далеки от её понимания, но, тем не менее, взявшиеся за её воплощение!? Очевидно, что в таких случаях требуются совсем иные рассуждения и действия, чем простое апеллирование к фактам.
Тот самый единственный Идеал, который тождественен гуманизму, натурализму и коммунизму (а с последнего он только и начинается воплощаться в реальность) обыватели требуют (30) запретить, хотя для любой идеи и уж тем более для Идеала не требуется ничьего разрешения на своё существование и осуществление. Задача человека, поняв любую идею, пытаться изменить действительность в строгом согласии с логикой развития идеи.
Поэтому, лучшей памятью для философа в дни его юбилеев – это стремиться не столько объяснять ученого и его деятельность, сколько прилагать усилия для решения назревших или неразрешенных проблем и актуальных задач, которым он посвятил свою жизнь и благодаря которым он уже вошел в историю науки без какого-либо высочайшего или благосклонного повеления.
