Слово люмпен с немецкого языка на русский язык переводится как «лохмотья», и после добавления к этому слову классиком политической экономии слова пролетариат, возникло новое понятие «люмпен-пролетариат», истинное значение и содержание которого многим до сих пор неясно. Но такое сочетание слов из уст людей, считающих себя благопристойными, стало применяться как оскорбление в адрес падших, как обозначение социального дна, из которого попавшему туда человеку крайне проблематично выбраться.
Поскольку на Российских просторах слово люмпен не получило столь широкого распространения в употреблении, как в Старом Свете, то в какой-то степени аналогом слова «люмпен» в России стала служить аббревиатура бомж, т.е. человек без определенного места жительства. Однако люди, которых называют бомжами, могли бы возразить по поводу неопределенности их места жительства, так как годами многие из них собираются на ночлег в одном и том же месте, а свою жизнь считают более определенной, чем жизнь тех, кто живет не только во дворцах, но и в хижинах. Вероятнее всего, бомжи считают, что отказались от всего ненужного или потеряли все лишнее, но приобрели взамен весь мир. При этом не является секретом, что у лиц без определенного места жительства более устойчивый круг людей, на которых они могли бы положиться, ибо знают их лучше, чем самих себя. К тому же, представители власти любого муниципального образования по долгу своей службы знают бомжей не редко лучше, чем граждан, постоянно проживающих в своих домах или квартирах. Поэтому любой бомж будет возражать, если его причислят еще и к бродягам.
Благодаря своеобразному воображению, бомжи способны погружаться не только сами, но и погружать случайных слушателей в самое невероятное состояние, переносить их в любую воображаемую ими точку пространства. Можно только предполагать, какие жизненные обстоятельства и перипетии могли способствовать развитию в них такого необычного воображения и артистических способностей, позволяющих успешно делать его достоянием слушателей, неискушенных в тонкостях и секретах фантазий бомжей.
Как-то ожидая приход электрички, решил перекусить за стойкой привокзального буфета. Купив сносную еду, встал возле стойки, за которой пили пиво и беседовали двое мужчин. Один из них был среднего возраста, одетый в слегка помятые брюки, рубашку и серый пиджак без единой пуговицы, поэтому пиджак был распахнут. При этом все предметы верхней одежды на нем не были засаленными, как это обычно бывает у бомжей. Рядом с ним стоял значительно старше его мужичок с ноготок далеко не в парадной одежде, и внимательно слушал повествование своего собеседника о том, как тот был прошлой ночью на Луне.
Я сделал вид, что не слушал то, о чем рассказывал бомж. Трудно вспомнить и передать все краски рассказа о его космическом путешествии, но достаточно быстро перестал воспринимать его как бомжа. Лицо говорящего во время рассказа было несколько отрешенное, будто он не для кого-то, а для самого себя озвучивал все прелести путешествия на Луну, боясь, при этом, упустить в рассказе малейшие детали космической командировки.
Да, да, именно командировки, так как из рассказа усматривалось, что был рассказчик на Луне в связи с важной миссией, которую он выполнял по своему же собственному поручению, но не до конца выполнил запланированное, и что через несколько дней его там снова будут очень ждать. Воображающий космический путешественник при этом несколько сомневался, нужно ли ему завершать неоконченное дело, но при этом не сомневался, что ему вновь предстоит отправится на Луну. Казалось, что ему все равно, слушает его кто-то или нет, верит ли слушатель его рассказу или нет. Он был внутри своего личного пространства, непохожего на земную действительность, и наслаждался своим положением.
Бомж говорил о полёте на Луну без малейшей тени улыбки на лице. Он, в отличие от вымышленного, но очень драматичного и мудрого барона Мюнхгаузена, наверняка в реальной жизни был свидетелем, как многие величайшие глупости с некоторого времени стали делаться с улыбками на лицах глупых, но властных людей. Вероятно, такой жизненный опыт помогал ему делать серьезное лицо при повествовании о невероятных событиях.
Рассказчик делал вид, что вообще меня не замечает, и не учитывает в качестве слушателя. Когда же я изредка бросал взгляды в сторону мужичка, слушавшего необыкновенную повесть с оттенками делового отчета о путешествии на Луну, у меня самого не возникало ни малейшего сомнения, что этот самый мужичок верит буквально каждому слову, произнесенному фантазирующим космическим путешественником. И на лице слушателя была какая-то досада, что ему не дано быть даже зрителем во время старта на Луну, и уж тем более не дано крутануть волшебный винт после команды — «от винта!» Во всяком случае, повествование было действительно настолько ярким, что на какое-то мгновение даже мне почудилось, что привокзальная площадь не для поездов и электричек, а стартовая площадка для запуска эфемерных ракет к загадочному и постоянному спутнику Земли, т.е. к Луне.
Закрыв глаза и слегка расслабившись под стук колес электрички, старался ни о чем не думать, но почему-то из моей головы не выходил рассказ мечтательного бомжа «космонавта», и мне вспомнился мой сон, благодаря которому и мне довелось ощутить состояние нахождения на Луне. Виде́ние во сне было настолько ярким и впечатляющим, что у меня у самого в минуты воспоминания о нем не возникало ни малейшего сомнения, что являюсь счастливым жителем планеты Земля, который побывал еще и на Луне. Возможно, что бомж-«космонавт» рассказывал свой яркий сон и через упоительный рассказ хотел наяву вновь вернуться в него... Вообще-то сны, где человек ищет уютный уголок, или то место, где он становится значимым и нужным окружающим, лишь свидетельствует о неустроенности его души среди тех, в кругу которых он живет, и тогда его душа начинает бомжевать во сне, и его душа стыдится признаться кому-либо наяву, что она мечется от неустроенности. А что ей остается делать, если она не может получить душевного тепла и уюта наяву не дозами, не за какие-либо заслуги, а просто так, потому что она душа человека? Да, эти сны могут быть завсегдатаями, если о пустотах в ней не с кем поделиться. Поэтому даже в последние дни человек, душа которого так и не нашла пристанища, стремиться уйти в никуда, покинув привычный уголок пустоты и непонимания казалось бы близких людей, как это и сделал Лев Николаевич Толстой.
Причина рождения души бомжа кроется в несовершенстве человеческих отношений. Люди, которые сознательно отказываются от привычных элементарных бытовых благ, скорее относятся к той категории, которым в плодородные островки в их душах, в простонародье называемые огородом, часто кидали камни. Такие люди, по всей видимости, в какой-то момент своей жизни начинают уставать противостоять «рукотворным камнемётам». Им становится невыносимо трудно на зачерствевающей почве души от бесконечных упрёков пытаться выращивать цветы радости, и они учатся радоваться оставшимся росткам жизненных сил на окаменелостях в их душах. И такой «ландшафт» в их душах для них становится естественным и привычным. От этого они сами становятся чрезмерно естественными и до безобразия простыми, а потому до конца не сдавшимися.
Говорят, что люди теряют много времени, проводя во сне третью часть жизни. Но когда сны цветные и если иногда происходит наваждение, видел ли ты то́ или иное событие во сне или наяву, когда гадаешь, возникли и оставили свой след в душе необычные чувства наяву или пришли они из сна, то об этой трети жизни сожалеть не приходится. Наверняка бомжам снятся сны надежды и они лучше реальности.
Наши сны чаще рассказывают нам о нас правду, в отличие от нас самих, скрывающих правду от себя при бодрствовании. Тогда появляется дополнительное время для внутреннего диалога с тем, кто будто бы готов тебя выслушать твою правду. А скрывают люди правду от других только потому, что их не покидает чувство, что они находятся на враждебной территории и поэтому боятся проболтаться, выдав секреты своей души на растерзание недружелюбных людей, вооружив их уверенностью, что кто-то еще, кроме них, может быть прилюдно осужден или даже казнен за инакомыслие, и казнён гораздо раньше, чем они. Испокон веков подкидывание дровишек в якобы «очистительные» костры общественного мнения считалось богоугодным занятием.
Но, извечная проблема выбора между «быть» и «казаться» чаще всего разрешается в естественном поведении. Но естественные действия, как и сны, редко становятся для многих поучительными, поскольку большинство людей запрещает себе и другим смотреть на них критически, или это большинство просто не понимает, что такую гигиену души, т.е. обмывание её собственным критическим взглядом нужно проделывать постоянно. Если нет самокритичности к своим действиям и помыслам, то неумытая душа выдает внутреннюю нечистоплотность человека в большей степени, чем лохмотья скрывают чистую душу человека дна.
Как-то, после завершения очередного аукциона по поводу заключения договора на водопользование, в котором представлял интересы уважаемого клиента, вместе с супругой, являющейся одновременно и моим официальным помощником, решили пообедать в какой-нибудь ближайшей столовой. Еда, как правило, помогает отойти от неприятных впечатлений. А их-то мы в очередной раз получили в избытке, наблюдая за поведением недобросовестных участников аукциона. Липовые участники аукционов являются на них только для того, чтобы получить деньги за отказ участвовать в них. А поскольку таких аукционов на тот период было много, участвуя в которых они в «поте» лица зарабатывали себе на хлеб с икоркой, то на аукцион некоторые из них приходили взмыленные, нечесаные, да ещё и спешащие покинуть формальное для них мероприятие.
Мне они при каждой встрече на очередном аукционе напоминали стаю шакалов, которые крутились вокруг добычи, пойманной крупным хищником. Кто или что это за хищник, думаю, что читатель догадается сам. А когда дело доходило до озвучивания, сколько стоит их отказ от участия в аукционе, они сразу становились чем-то чисто внешне походить на бомжей, стоящих в подземных переходах с протянутой рукой. При этом липовые участники аукциона неуклюже пытались преподнести своё участие в них как своего рода одну из разновидностей очень важной хозяйственно-экономической деятельности, благодаря которой ломалась, якобы, некая монополия.
К нашему удовольствию, по пути следования на электричку, такая столовая нам попалась достаточно быстро. Попалась именно столовая, в чем-то сохранившая признаки советского общепита, как в меню, так и в посетителях, которые, по-видимому, и были ее основными завсегдатаями.
За столами в помещении столовой сидели в основном посетители мужского пола. За каждым столиком сидели один или два человека. К бомжам большинство посетителей столовой отнести было нельзя, но и с накрахмаленными воротничками среди них не было ни одного посетителя.
За двумя разными столиками сидело по одному мужчине, которые пили пиво и одновременно принимали пищу. Один из них явно торопился перестать смотреть на окружающих трезвыми глазами, и поэтому частил с вливанием в себя порций пива, разбавляя его водкой из чекушки, которую он доставал из внутреннего кармана пиджака. Мы с женой переглянулись, и я поделился с ней внезапно возникшей мыслью, что этот мужчина, видимо, тоже часто бывает зрителем или участником мероприятий, которые у него вызывают жгучее желание забыться.
За соседним столиком обедали двое мужчин, которые обставили поверхность стола порциями первых и вторых блюд. Они также как и некоторые посетители сопровождали трапезу распитием пива, разбавляя его водкой. На одном из рядом сидящих с нашим столиком мужчин поверх светлой застиранной рубашки в продольную мелкую полоску был надет серый плащ. Этот мужчина был несколько полноватым и явно сутулился, поэтому внешне ассоциировался с Винни-Пухом, который почему-то решил быстро подрасти, не теряя своей упитанности. Другой мужчина, которому было примерно лет пятьдесят, был одет в черный выцветший пиджак. Он был невысокого роста, и рядом с ним лежала кепка, а впереди лба красовался редкий чубчик с завитками. Через некоторое время к ним подсел молодой человек, держа в руке кружку пива, но при этом он был уже немного подвыпившим. Выглядел он худощавым и невысокого роста.
Было очевидно, что он не знал тех двух мужчин, к которым подсел. Молодой человек сделал несколько глотков пива, потом почему-то закашлялся. «Вытянувшийся Винни-Пух» постучал его по спине, за что получил в ответ от молодого человека волшебное слово «благодарю». При этом молодой человек извинился, что закашлялся за столом. «Вытянувшийся Винни-Пух» предложил молодому человеку водку, и тот не отказался. Налив примерно треть граненого стакана крепкого напитка, все трое, не чокаясь, подняли наполненные стаканы так, как если бы это сделали мушкетеры, и двое из них выпили содержимое большими глотками, за исключением «Винни-Пуха». «Сказочный» мужчина пил маленькими глотками и очень даже аккуратно. При этом мизинец руки, которой «Винни-Пух» держал стакан, был изящно оттопырен в сторону.
Молодого человека развезло основательно от большого количества выпитых спиртных напитков, и он стал собираться уходить. Из кармана парень достал сто рублей и положил на стол, как бы отдавая их за водку своим соседям в благодарность за угощение.
«Вытянувшийся Винни-Пух» как-то равнодушно посмотрел на сторублевую купюру, и сказал молодому человеку, что они его угостили, и им не нужны его деньги, при этом еще раз искренне пожелал молодому человеку здоровья. Тем не менее, изрядно опьяневший молодой мужчина, допил пиво, встал со стола и вышел на улицу, оставив купюру на столе. «Вытянувшийся Винни-Пух» и его, по всей видимости, сослуживец завершили обед и покинули столовую, абсолютно не обращая внимания на то, что на столе осталась лежать сторублевая купюра.
Официантка столовой, пожилая женщина среднего росточка, убрала со стола пустую посуду, однако сторублевую купюру не тронула. За освободившийся и убранный от посуды стол с подносами и едой присели еще двое посетителей, которые тоже были мужского пола. Одеты они были более прилично, чем их предшественники. Казалось, что вновь севшие за стол мужчины, на котором продолжала одиноко лежать сторублевая купюра, не обращали на нее никакого внимания.
Через несколько минут в помещение столовой вернулся тот самый молодой парень, который и был владельцем покинутой и никому не нужной сторублевки. Он сел на стул напротив этой купюры, посмотрел на нее, и уголки рта у него несколько опустились вниз, будто он сожалел, что его деньги оказались никому не нужными. Он взял их со стола с каким-то легким раздражением, потом заказал себе еще кружку пива. Мы с женой утолили голод, а заодно немного сбили ностальгию о прошлом, оделись и вышли из столовой, направившись в сторону Ленинградского вокзала.
По дороге обратил внимание жены на этот эпизод со сторублевкой, а заодно и на то обстоятельство, что за все время нахождения в столовой мы ни разу из уст посетителей не слышали ни одного нецензурного слова. Эпизод со сторублёвкой настолько контрастировал с тем, что мы наблюдали на аукционе, что трудно было удержаться и не обратить на этот контраст внимание.
Думаю, что почти каждому приходилось сталкиваться с бомжами, когда они что-либо пытаются спросить у прохожих или просто сидящих на скамейке, в автомашине. Вежливость и тактичность их обращения порой удивляет. Да, они просители, они редко надеются на адекватную реакцию со стороны тех, к кому они обращаются с просьбами, чаще всего выпрашивая копейки на опохмеление. Но они постоянны в своей вежливости, как будто понимают, что у них нет альтернативы для их вежливости, иначе они потеряют ту маленькую надежду, которая их не покидает, когда они просят дать им самую малость. Они скрупулезно, иногда коллективно, высчитывают, сколько им не хватает на бутылку дешевого спиртного зелья, и просят ровно ту сумму денег, которую им недостает, и ни копейки больше. Взгляд и глаза бомжа — это сочлененные в один клубок: надежда, страх, мольба, вина, укор и нежность. Только бомжи могут иметь такой взгляд, увидеть который можно, когда они бросают его в сторону каждого прохожего и тут же отводят, опуская голову вниз. Тогда как многие, из так называемых состоявшихся, обладают манерой нести свое тело сквозь поток живых людей так, будто они неприкасаемые и непререкаемые вожаки всех святых. Посмотришь в глаза таких людишек, и начинаешь понимать, кто виновник того факта, что один человек не видит в другом человека.
Трудно сказать, почему одни дают бомжам попрошайкам эти гроши, другие отказывают. И те и другие находят аргументы, оправдывающие выбор их действий. Из-за неопрятного вида и зловонной одежды многие брезгливо морщатся при контакте с бомжами, но мало кто высказывается публично о том, что им это неприятно. Трудно говорить о чувствах других людей, когда они встречаются с бомжами, и уж тем более рассуждать о них. Но у меня всегда возникает чувство дискомфорта в моей душе от собственной реакции, когда приходится сталкиваться с ними. С одной стороны меня никогда не покидает убеждение при встрече с бомжами, что вот этот самый опустившийся на самое дно человеческого бытия человек когда-то вышел из чрева матери с равными наряду со всеми правами и надеждами быть человеком. Если бы он мог в момент рождения предвидеть, что его ждет, и за ним был выбор, начинать ему жить или нет, как он распорядился бы своим появлением на свет? И задаёт ли он себе вопрос в дальнейшем, какова степень его собственной вины, что судьба ему уготовила такое будущее? С другой стороны, я чаще всего несколько грубо отгоняю от себя бомжа, просящего на опохмеление, и когда бомж безропотно отходит и даже извиняется, что побеспокоил своей просьбой, у меня всегда щемит сердце. Хочется рвать и метать этот мир, в котором столько несчастных людей, и все только потому, что мало кто искренне желает понять причину их несчастья и.
Не менее чудовищным является то, что даже многие люди по несчастью не пытаются понять друг друга. Когда в школе нам учительница, читая В.Г.Короленко «Дети подземелья», дошла до места, где одни бродяги прогоняли других из заброшенного замка, многие мои одноклассники, стали с возмущением вопрошать, как это так, бродяги не стали делиться с такими же несчастными, как и они сами, территорией в заброшенном замке!?
И все же что-то в бомжах есть такое, что позволяет думать о людях лучше, чем они позволяют думать всем своим внешним видом о себе и об окружающем их мире.
В нашем небольшом городке ко мне раза два или три как-то подходили два мальчугана лет эдак по 13-14 с просьбами, чтобы я им дал десять или пятьдесят рублей. Вид у них был явно неопрятный, и внешне они были очень даже худощавыми. Просили они с одной стороны как бы привычным для них способом, но за этим не трудно было увидеть смущение, которое они в себе пытались преодолеть. Первый раз дал им ту сумму денег, которую они просили. Второй раз предложил им другой вариант, что сам им куплю что-нибудь поесть. Ребята нехотя отказались. Меня это несколько удивило.
Но однажды, когда стоял в очереди на почте, впереди меня, примерно через одного два человека, в очереди стоял один из тех мальчуганов, которые уже встречались мне ранее как попрошайки. От него исходили резкие неприятные запахи, что я был вынужден встать несколько в стороне от очереди. Когда моя очередь стала подходить, и я вынужден был вновь встать рядом с мальчуганом, то не смог себя сдержать и сделал ему замечание по поводу его неопрятности. Да, он был именно неопрятен, нечистоплотен, но далеко не в лохмотьях. Скорее одежда на нем была несколько маловата. Мое замечание никто из окружающих не поддержал, и я почувствовал какую-то неловкость из-за сделанного мною замечания. Но когда мальчуган стал платить за какие-то, скорее всего, коммунальные услуги, он раскрыл ладошку и, не считая деньги, выложил перед кассиром точную сумму денег, которую ему было необходимо заплатить. Деньги были помяты, и было видно, что они от пота ладошки были влажными. Вот тут мне стало ясно, почему этому пареньку нужны были деньги, а не продукты. И мне стало вдвойне неловко за своё замечание, которое высказал в адрес мальчугана. Он промолчал, и только слегка опустил голову вниз. Позже узнал, что семья у этого паренька просто бедствовала от нищеты, но при этом исправно платила за жилье, обстановка в котором скорее напоминала ночлежку для бездомных. Им даже не на что было купить мыло. Вроде бы и есть постоянное место жительство, но можно ли его назвать человеческим жильем, а его обитателей с определенным местом жительства, если понимать, какими должна быть человеческая жизнь и, соответственно, человеческое жильё?
И когда на фоне вот таких бомжей и полу бомжей иногда приходится общаться с теми, кто полагает, что его жизнь состоялась и он успешен, то начинаешь понимать, что бомж – это не внешний облик, и даже не образ жизни. Бомж – это тот, кто никак не найдет места в своей душе всему тому, что и позволяет ему носить звание человек. И сколько бы так называемые «успешные» люди не пытаются обустроить вокруг себя рай, они из него бегут, чтобы заново начинать его обустраивать в другом, третьем, четвертом месте. И так до бесконечности. А все потому, что этот рай они не способны обустроить у себя в душе и неспособны разделить его с теми, кто их окружает там, где они сами находятся и живут. Они возводят хоромы, которыми они отгораживаются от всего живого и чистого мира. При этом они путешествуют по всему миру, чтобы потом вернуться домой и обсудить, где корыто с едой сытнее, а рабы вежливее и бескорыстнее. Редко можно услышать от них информацию о культуре, проблемах и успехах той или иной страны, в которой они побывали.
Как-то довелось мне быть посредником между двумя предпринимателями, о чем очень пожалел, и после этого случая окончательно упразднил в своей деятельности посредничество, к которому всегда относился с брезгливостью. Вроде бы и с ценой договорились, как и с условиями выполнения взятых на себя обязательств, и при этом диалог был открыт, и всегда предполагалось, что можно варьировать исходя из меняющейся ситуации, которая не могла быть предусмотрены основными условиями договора. Но вот настал день передачи выполненной работы и получения денег. Нет, не буду описываться всю ту омерзительную картину, которая была разрушительной для ранее совершенных джентльменских соглашений. Речь не об этом, а о том, как в своем особняке вел тот, кто считал себя успешным человеком.
Трехэтажная нецензурная брань, наглая ложь, сплошные провокационные действия преследовали только одну цель, не оплатить работу по цене, на которую ранее было дано согласие. Но дело было даже и не в этом. На фоне всех своих действий этот «успешный» делец не забывал говорить, что он успешный, уважаемый и счастливый человек. И мне в конце пришлось дать этому человеку оценку, высказав её вслух, что счастливый человек не ведет себя в стенах своего дома как самое обыкновенное быдловатое примитивное существо, и не позволит себе в своем доме кого-либо унижать и оскорблять, в том числе и самого себя. И сказки о своем счастливом состоянии ему лучше рассказывать своим холопам, они всегда сделают вид, что счастливы его счастьем. И успешность заключается не в том, что развита способность нарушать элементарные условия договора, а в том, что они неукоснительно выполняются. А при наличии препятствий для успешного выполнения договора или отдельных его условий, происходит совместный поиск выхода для его устранения и всегда есть возможность прийти к определенному компромиссу.
Я и ранее видел сам и знал со слов других о быдловатом и откровенно хамском поведении этого человека по отношению к другим людям и даже к женщинам, но на фоне последнего эпизода мое собственное отношение к бомжам существенно стало корректироваться. И все чаще стал убеждаться, наблюдая за жизнью, что бомжующая душа дельца значительно грязнее и заразнее лохмотьев бомжующего человека. Земля круглая и противоположности сходятся. И на стыке схождения трудно понять, кто действительно несчастнее — бомж или тот, который его раздел и считает, что стал от этого счастливее и благороднее.
Есть у нас известный на всю округу бомж, которого все знают как Женя Чиж. Он на окраине города из коробок и картона построил себе жилье. При этом Чиж всегда держал свиней какой-то черной масти, корову и лошадей. И из года в год Женя Чиж в сопровождении двух-трех собак обходил со своим стадом все помойки города, где животные находили для себя все, что им было нужно. При этом Чиж всегда всем с гордостью говорил, что пьет свежее натуральное молоко и ест натуральное свежее мясо. Надо сказать, что нередко свиньи Жени Чижа сами паслись по городу, и никто их не трогал, все знали, чьи эти животные. И чем чаще узнаю подробности, из чего для людей делают колбасы, и как выращивают свиней, из чего делают молоко, хлеб и другие продукты, которое люди покупают в магазинах, начинаешь задумываться и задаваться вопросами, кого же в этой стране можно считать бомжом, а кого нет? Известные внешние признаки, присущие бомжам, становятся чем-то несущественными при определении границ, с которых начинается бомжовая помойка. Особенно эти вопросы возникают после весеннего таяния снега и ледяного покрова на речках. По тому, как люди относятся к окружающей среде, неизбежно формируется впечатление, что всё человечество до сих пор не в состоянии понять, что Земля и есть его постоянное и вполне определенное место жительство...
